“Военный совет”

А. ЕРМОЛИН — Добрый день. В эфире снова программа «Военный совет». Пока в студии один ведущий Анатолий Ермолин. Вот, мы даже специально не убираем стула, потому что с минуту на минуту должен подъехать Сергей Бунтман. И у нас сегодня гость – Алексей Эдуардович Никитин, начальник 2-го управления – заместитель начальника Главного военно-медицинского управления Министерства Обороны Российской Федерации, полковник медицинской службы, профессор, доктор наук. Добрый день, Алексей Эдуардович.

А. НИКИТИН — Добрый день.

А. ЕРМОЛИН — Мы не первый раз встречаемся.

А. НИКИТИН — Я хотел бы поблагодарить радиостанцию «Эхо Москвы» за то, что регулярно нас сюда приглашают, выслушивают наше мнение, и у нас есть возможность напрямую с вашей многочисленной аудиторией пообщаться.

А. ЕРМОЛИН — Это хорошее начало.

А. НИКИТИН — Спасибо.

А. ЕРМОЛИН — Это хорошее начало. Алексей Эдуардович, что изменилось за то время, как мы не встречались? Мы говорили, что было большое количество проблем. В том числе и вопросы, которые к нам из Интернета приходят. Ну вот один из первых: «Почему в воинских частях совсем нет лекарств? Ребята страшно болеют». Как вы считаете, что реально происходит? Какая статистика у вас есть?

А. НИКИТИН — Спасибо за, действительно, этот животрепещущий вопрос, потому что проблема прежде всего инфекционной заболеваемости военнослужащих сейчас приобретает особую актуальность. Любой случай заболеваемости в войсках, в том числе и с помощью Комитета солдатских матерей, родителей, средств массовой информации приобретает общенациональное звучание, значение. Что же в реальности происходит? Необходимо сказать, что в целом, в 10-м году и в начале 11-го года по вооружённым силам благодаря целому ряду мероприятий удалось сохранить санитарно-эпидемиологическое благополучие войск. Ситуация остаётся неустойчивой по острым респираторным заболеваниям и пневмонии. Но даже эта неустойчивая ситуация, если проследить динамику и сравнить статистику предыдущих лет и 10-го – начала 11-го года, мы наблюдаем чёткую тенденцию по снижению этой заболеваемости. Вот официальные цифры. Снижение количества случаев ОРЗ и пневмонии в среднем по Вооружённым силам произошло в 10-ом году на 15%. Учитывая количество военнослужащих, 15% — это тысячи-тысячи-тысячи людей. В Восточном военном округе снижение на 14%. В Центральном военном округе – на 12%. В Западном военном округе – 16% снижение. В Южном военном округе – 18%. И это даже несмотря на то, что в тех регионах, где у нас расположены воинские части, именно в этот период времени наблюдалась по сути эпидемия гриппа, эпидемия ОРЗ. И порог заболеваемости во многих регионах был превышен на 360%. Наши воинские контингенты не изолированы от гражданских лиц. Они контактируют, они взаимодействуют. Поэтому то, что та инфекционная заболеваемость, которая есть среди гражданского населения, она тут же моментально возникает и в наших воинских коллективах. Но целый ряд мероприятий, прежде всего это мероприятия барьерные, это мероприятия по раннему выявлению, это мероприятия по иммунопрофилактике, это мероприятия по нормальному быту, питанию военнослужащих позволяют снижать уровень этой инфекционной заболеваемости. Во многом всё определяет человеческий фактор. Я хотел бы на конкретных примерах показать.

А. ЕРМОЛИН — Да, почему люди заболевают.

А. НИКИТИН — Почему заболевают люди? Ну, давайте рассмотрим такой момент. Вот молодое пополнение.

А. ЕРМОЛИН — Я это, кстати, без подвоха спрашиваю, потому что я изучал статистику боевых потерь, и так далее. Иногда люди заболевают не потому что плохое воинское подразделение, да, а потому что, там, ну, я не знаю, там, ещё со времён Англо-бурской войны, не будем далеко в историю уходить, самые большие потери войска несли, там, больные зубы, то есть приезжают новобранцы, да? Ведь иммунитет так быстро не поставишь ребятам, если они никогда утром не выбегали на зарядку. Из-за чего всё-таки заболевают ребята?

А. НИКИТИН — Вы абсолютно правы сейчас. Вот, если возвращаться к истокам, почему сейчас говорим о заболеваемости прежде всего молодого пополнения? Сейчас в Вооружённые силы приходят дети, рождённые в начале 90-х годов. В 92 году в Российской Федерации был отменён план, обязательный план детских прививок, в том числе от ветряной оспы. Это перестало быть обязательным мероприятием. Детишек многих не прививали. Они не болели этими инфекционными заболеваниями. Поэтому у них нет даже иммунитета. Плюс каждый шестой новобранец, который к нам приходит, он приходит с дефицитом массы тела. Если сказать простым человеческим языком, он недокормлен.

А. ЕРМОЛИН — Каждый шестой?

А. НИКИТИН — О каком иммунитете можно говорить у человека, который не имеет достаточно мышечной, жировой массы? Естественно, они все приходят со сниженным иммунитетом. Мы провели достаточно большую вместе с медслужбой внутренних войск работу и выявили достаточно серьёзный дефицит цинка, очень важного микроэлемента, который участвует в формировании иммунитета, именно у молодых людей. А дефицит цинка обусловлен тем, что наши новобранцы в гражданской жизни очень плохо питались, прежде всего они мало получали белковой пищи. Это в основном жители сельских регионов. Каждый шестой.

А. ЕРМОЛИН — Даже они недокормлены.

А. НИКИТИН — Они недокормлены, да. Каждый шестой с дефицитом массы тела. Естественно, со сниженным иммунитетом. Дальше они попадают в воинский коллектив. Естественно, есть период адаптации к воинскому коллективу. Это совершенно другая жизнь. Одно – жизнь на гражданке.

А. ЕРМОЛИН — Это стресс.

А. НИКИТИН — Это стресс.

А. ЕРМОЛИН — Опять удар по иммунитету.

А. НИКИТИН — Естественно. Это тоже приводит к определённому снижению иммунитета. Но сейчас уже разработаны способы, каким образом это можно преодолевать. Есть изоляция молодого пополнения. На период адаптации к военной службы их не надо нагружать строевыми занятиями, не надо выгонять их на холод, не надо заставлять их по 2 часа стоять на морозе перед столовой. Не надо их 40 минут из бани вести на 30-градусном морозе в казарму. Это всё известно. Там, где командиры, там, где медицинские работники войскового звена проявляют бдительность, выполняют свои функциональные обязанности, там уровень заболеваемости минимален. Я буквально 3 недели тому назад вернулся с инспекции с Балтийского флота. Вот, пример. В прошлом году Балтийский флот лихорадило. Уровень заболеваемости, количество пневмоний, грипп – всё время там работали специалисты Главного военно-медицинского управления, всё время работали санитарные врачи, чтобы стабилизировать ситуацию. В этом году на Балтийском флоте ситуация абсолютно спокойная. Я поехал на инспекцию, для того чтобы изучить, что произошло, какие изменения. И убедился, что во многом виноват пресловутый человеческий фактор.

А. ЕРМОЛИН — То есть это непосредственные командиры?

А. НИКИТИН — Это непосредственные командиры.

А. ЕРМОЛИН — Не медицинская служба, а…

А. НИКИТИН — И медицинская, безусловно, медицинская служба. Никто не снимает с неё ответственности. Но и командиры. Вот, командующий Балтийским флотом делает приоритетной своей задачей снижение заболеваемости. Каждый случай заболевания пневмонией – проводится административное расследование. Командующий флотом проводит. Непосредственный командир части, который допустил нарушение устава, наказывается. У командиров укрепление и сохранение здоровья подчинённого им личного состава это является их прямой обязанностью. Так, как и написано в уставе.

А. ЕРМОЛИН — То есть фактор общественного внимания, контроля – он заставляет.

А. НИКИТИН — Безусловно, да. И, вот, человеческий фактор, безусловно, улучшение бытовых условий, размещение в казарме военнослужащих позволили достигнуть очень серьёзных результатов по снижению заболеваемости. Это только один пример Балтийский флот. Таких примеров очень много, очень много.

А. ЕРМОЛИН — Вы проводите какую-то работу непосредственно, ну, скажем, так, с командирами взводов? Кто такой сегодняшний командир взвода? Вчерашний выпускник училища. Это такой же молодой человек, у которого нет, в общем-то, достаточного жизненного опыта. Он 4-5 лет отучился в высшем учебном заведении. Он, может быть, сам не знает, что после кросса или после какой-то физической нагрузки надо обязательно переодеться. Если не принять душ, то переодеть сухое бельё, поменять носки, ну, портянки в нашем случае, да? И так далее. Ведь не из-за этого ли основные как раз заболевания? Из-за того что отсутствует такая культура профилактики на уровни низовых командиров.

А. НИКИТИН — Вы подняли действительно очень важную проблему. Действительно, уровень заболеваемости достаточно высокий во многом обусловлен именно качеством профилактических мероприятий. Мы сейчас говорим именно о войсковом звене. И тут задача войскового врача объяснить и командиру, и офицерам, и командиру взвода, что нужно делать, дорогой отец командир, чтобы наши солдатики не болели. Именно те простые элементарные вещи. 6 раз проветривай казарму.

А. ЕРМОЛИН — Мой руки перед едой.

А. НИКИТИН — Мой руки перед едой. Об этом надо всё время говорить. Надо подсказывать командиру. Вот, там, где врачи это делают и там, где командиры к ним прислушиваются, там есть результат.

А. ЕРМОЛИН — Вот, к вопросу как раз о результате. О тех силах и средствах, которые обычно есть для его достижения. На каком уровне, с какого звена присутствуют представители военно-медицинской службы. Как устроена система как раз медицинского обслуживания? Где есть фельдшеры, где есть врачи, где есть медицинские части?

А. НИКИТИН — Мы в этом году внимательно проанализировали силы и средства медицинской службы, для того чтобы понять, достаточны ли они для выполнения тех задач, которые перед нам ставит верховный главнокомандующий, министр обороны. Убедились в том, что силы и средства медицинской службы достаточны. Вот такой пример. Бригада. В среднем это 3,5 – 4 тысячи личного состава. В бригаде находится 18 медработников. Это врачи и фельдшеры. Если разделить 3,5 тысячи на 18, то в зоне ответственности одного медработника окажется не так много военнослужащих. И это совершенно посильная задача за этими военнослужащими наблюдать, помогать, оказывать медицинскую помощь в полном объёме уже на уровне войскового звена. Опять же, здесь человеческий фактор. Зато и войсковая медицина, Я не могу сказать, что она разучилась работать, но она не работает должным образом. Мы сейчас проводим гигантское мероприятие. По указанию министра обороны мы проводим профессиональное тестирование военных врачей войскового звена. Потом будем госпитального звена. 22% профессионально не очень пригодны. Вот, то, что мы сейчас протестировали.

А. ЕРМОЛИН — То есть каждый пятый?

А. НИКИТИН — Их надо менять. Надо отправлять в войсковое звено новых военных врачей, которые болеют за дело, понимают, что солдатик должен быть здоровым, что внимание должно быть постоянным. Это работа ведётся. И мы честно говорим, мы не скрываем. Если военный врач виноват, допустил оплошность, ошибку, эти все факты становятся известны. Мы никого не защищаем. Мы за высокий профессионализм, прежде всего. И основной упор мы сейчас делаем именно на этап войсковой медицины.

А. ЕРМОЛИН — А интересно, вот, профессионализм… есть такой очень, мне кажется, правильное определение, это знание, умение, отношение. Вот, когда…

А. НИКИТИН — Я хотел бы добавить – желание.

А. ЕРМОЛИН — Ну, вот, отношение – как раз сюда входит и желание, и всё остальное. Но чего не хватает в большей степени? Вот, приведу личный пример. Наверное всегда был каждый пятый примерно такого уровня профессионал, о котором вы говорите, да, там, в конце рабочего дня, там, стало плохо, там, забежал врач, говорит – у тебя повышенная кислотность, убежал. Ночью меня прооперировали с гнойным аппендицитом. То есть на полтора месяца просто вычеркнули из боевой подготовки.

А. НИКИТИН — Каждый встречался с подобным врачом.

А. ЕРМОЛИН — Вот, в основном такие люди, вот, как бы подпадают под ваш критерий или всё-таки вы недовольны их медицинской подготовкой? Или в комплексе.

А. НИКИТИН — Это в комплексе.

А. ЕРМОЛИН — Как вы оцениваете?

А. НИКИТИН — Это комплексная проблема. Мы оцениваем и мотивацию, и профессиональные навыки, профессиональные умения, знание той или иной патологии, знание организации медицинского обеспечения, санитарно-эпидемиологической, когда надо проводить мероприятия, то есть это большой комплекс. Тестирование занимает где-то полтора часа, полтора часа одного военного врача. Комплексная проблема. Безусловно, уровень подготовки. Не у всех высокий. Особенно это касается выпускников факультетов, которые существовали раньше. В меньшей степени это касается выпускников Военно-медицинской академии. У них всё-таки уровень базовой подготовки гораздо выше. А следующее – это то, что я сказал о желании. Даже если ты чего-то не знаешь, в настоящее время вся медицинская информация доступна. Мы сейчас печатаем все последние руководства, методички для военных врачей и вывешиваем это в Интернете на сайте Военно-медицинской академии. То есть не надо уже книги доставать. Вот, ты зайди на сайт, прочитай. Не знаешь, как делать – ну ты хотя бы прочитай и пойми, что необходимо. Желание. Мы будем от таких военных врачей войскового звена избавляться и добиваться, чтобы там работали высокие профессионалы. Тем более, что со следующего года они будут работать за очень неплохие деньги.

А. ЕРМОЛИН — Получил обратную связь: «Господин Ермолин, не уводите разговор в сторону. Задавайте вопросы по существу». Задаю. Что происходит с госпитальным уровнем?

А. НИКИТИН — Ну, мы считаем, что в настоящее время мы достигли практически оптимальной численности госпитального звена. Никаких сокращений не проводится. Проводится лишь укрупнение госпитального звена, когда сливаются…

А. ЕРМОЛИН — А как конкретно? То есть сколько было госпиталей, как вы их укрупнили, вокруг каких госпиталей?

А. НИКИТИН — Сейчас у нас 117 госпиталей на территории Российской Федерации. Но основных госпиталей это у нас 4. 4 округа – 4 госпиталя. Остальные госпитали являются либо филиалами, либо структурными подразделениями. Мы их не закрыли. Они существуют. Да, небольшое количество госпиталей было закрыто. С чем это было связано? Это было связано с тем, что из этого региона ушли воинские контингенты. Там нет военнослужащих. И госпиталь как организация, которая предназначена прежде всего для лечения действующих военнослужащих, в этом регионе потерял свою актуальность. Мы понимаем о тех существенных проблемах, которые прежде всего есть у наших глубокоуважаемых ветеранов военной службы. Хотел бы привести такой пример. Вот, у нас 3000 населённых пунктов Российской Федерации, где проживают ветераны военной службы. 3000. Ну поймите, мы же не можем держать военные лечебные учреждения во всех 3000 населённых пунктов для обслуживания наших ветеранов. Это нереально, это невозможно. И дальше в основном наши военно-лечебные учреждения будут сосредоточены там, где базируются войска. Какой же выход из сложившейся ситуации? По закону наши ветераны глубокоуважаемые имеют полное право на бесплатное медицинское обслуживание, обеспечение, протезную помощь в военно-лечебных учреждениях. Эта проблема в зоне внимания первых лиц нашего государства, министра обороны. Поставлена задача внести изменения в законодательные акты в тех регионах, где нет военно-лечебных учреждений. Наши глубокоуважаемые ветераны могли бы получать медицинскую помощь в полном объёме в гражданском здравоохранении, а министерство обороны будет компенсировать затраты гражданского здравоохранения на лечение, протезирование, обеспечение медикаментами наших глубокоуважаемых ветеранов. Эта работа ведётся. Сейчас поправки в федеральные законы проходят. Необходим этап согласования. Мы не забываем про ветеранов.

А. ЕРМОЛИН — Но тут проблема как раз в том, что если б у нас была качественная система общего медицинского обслуживания населения, наверное, никто бы и не жаловался. Вот, у нас был тут бригадный генерал из Франции. Он нам рассказывал, что у них именно такая система. То есть ветеран военной службы – он потом нормально обслуживается в гражданской инфраструктуре. Но можно понять и наших ветеранов, да? Потому что они понимают, что здесь они свои и здесь они могут и договориться, и людей знают. И, в общем-то, качество, не будем скрывать, более высокое в нашей системе. Как с этим быть всё-таки? Вот, вы считаете, что надо переходить вот на эту модель? Экономически она оправдана. Это понятно.

А. НИКИТИН — Экономически она безусловно оправдана. Второе – даже если нет военно-лечебного учреждения в том или ином регионе, никто не мешает ветерану установленным порядком прибыть в окружной госпиталь, если есть серьёзное хроническое заболевание, которое требует высокоспециализированной помощи. Это право у него остаётся. И тому окажут помощь на самом лучшем уровне. Госпитали Центра – Госпиталь Бурденко, Госпиталь Вишневского, Госпиталь Мандрыко, Военно-медицинская академия – мы открыты для ветеранов. Пожалуйста. Никаких препятствий для лечения, операций, оказания высокотехнологичной помощи для наших ветеранов не существует. Оказание помощи на этапе амбулаторно-поликлинического звена, ну, возможно и в гражданской системе здравоохранения с компенсацией затрат гражданского здравоохранения и с обеспечением бесплатными медикаментами. То, что мы по закону должны нашим ветеранам.

А. ЕРМОЛИН — Я хочу напомнить нашим слушателям, что в гостях у нас Алексей Эдуардович Никитин, начальник 2-го управления — заместитель начальника Главного медицинского управления Министерства обороны Российской Федерации, полковник медицинской службы, профессор, доктор наук. И также хочу сказать, что сейчас нас можно смотреть с помощью «Сетевизора». Теперь на сайте нашем, на сайте «Эхо» можно смотреть нашу трансляцию с помощью, как я уже сказал, «Сетевизора». Она позволяет следить за всем, что происходит в студии, с нескольких ракурсов. Видео можно смотреть на всех компьютерах, а также на iphone’ах, ipad’ах, мобильных устройствах, на платформах google anroid, и также как всегда хочу напомнить, что утром в районе 11 часов на телеканале «Звезда» можно будет смотреть программу, сделанную на основе нашего сегодняшнего эфира. И сейчас мы прервёмся на несколько минут.

А. ЕРМОЛИН — Мы продолжаем наш разговор с Алексеем Эдуардовичем Никитиным, начальником 2-го управления – заместителем начальника Главного военно-медицинского управления Министерства обороны. И буквально из Интернета и по СМС-кам приходит огромное количество вопросов. Понятно, что всё-таки людей интересуют социальные аспекты всего, что происходит. Вот один из вопросов от hohol150, Звенигород: «Президент заявил, что с 2012 года лейтенант будет получать 50 тысяч рублей. Вопрос. Сохранится ли льгота – санаторно-курортное лечение военнослужащих и членов их семей? Сохранится ли бесплатный проезд военнослужащим и членам семьи и к месту отдыха и лечения». Какие есть планы в этой связи?

А. НИКИТИН — Ну, если позволите, я отвечу на первую часть вопроса, потому что в отношении…

А. ЕРМОЛИН — Давайте дождёмся, когда 50 тысяч рублей выдадут.

А. НИКИТИН — В отношении бесплатного проезда – это вне зоны моей компетенции. Я ничего прокомментировать не могу. В отношении санаторно-курортного лечения. Необходимо сказать, что с 3 сентября функционирует санаторно-курортный департамент Министерства обороны Российской Федерации, который не имеет к Главному военно-медицинскому управлению практически никакого отношения. Этот департамент занимается распределения путёвок, доведения их до нашего льготного контингента. Насколько я знаю, особых проблем с получением путёвок не было. Мы осуществляем медицинскую составляющую санаторно-курортного лечения. Опять же, я хочу сказать в силу моей компетенции и в меру моих знаний, насколько я знаю, не планируется изменений, характер оказания санаторно-курортной помощи военнослужащим, пенсионерам Министерства обороны и членам их семей. Тем более, что это жёстко прописано в федеральном законодательстве. Все права и военнослужащих, и пенсионеров Министерства обороны прописаны в Федеральном законе о статусе военнослужащего, и никто этих прав не собирается лишать наших глубокоуважаемых военнослужащих, пенсионеров Министерства обороны, членов их семей.

А. ЕРМОЛИН — А большой спрос на такого рода медицинские условия?

А. НИКИТИН — На санаторно-курортное лечение?

А. ЕРМОЛИН — Угу.

А. НИКИТИН — Очень большой спрос.

А. ЕРМОЛИН — Очень большой.

А. НИКИТИН — Да.

А. ЕРМОЛИН — А справляетесь или всё-таки есть какие-то…

А. НИКИТИН — До последнего времени, пока санаторно-курортное лечение входило в зону ответственности Главного военно-медицинского управления, удавалось справляться, конечно, не на 100%, но большинство нуждающихся были обеспечены путёвками и качественным санаторно-курортным лечением. Сейчас этим занимается Санаторно-курортный департамент Министерства обороны Российской Федерации.

А. ЕРМОЛИН — Вы с ним как-то взаимодействуете?

А. НИКИТИН — Безусловно, мы взаимодействуем, потому что вся медицинская составляющая санаторно-курортного лечения осталась за Военно-медицинским управлением. Медицинская составляющая.

А. ЕРМОЛИН — Вот, продолжая социальные вопросы, уже СМС-ка пришла: «Прокомментируйте, пожалуйста, ситуацию с оказанием госпитальной помощи в связи с ликвидацией военного госпиталя в Вологде». Ну, здесь про Вологду конкретно вопрос задаётся. Но мне кажется, такой можно хороший кейс сделать. Вот, был госпиталь. Ветераны им пользовались. Нету госпиталя. Что делать человеку в такой ситуации?

А. НИКИТИН — Я хотел бы начать ответ на этот вопрос прежде всего, что в Вологде есть ещё военнослужащие. И по действующему законодательству, есть 911-ое постановление Правительства Российской Федерации, они получают помощь в гражданском здравоохранении с последующей компенсацией.

А. ЕРМОЛИН — И военнослужащие в том числе?

А. НИКИТИН — Прежде всего военнослужащие, это прежде всего военнослужащие. Пока это не распространяется на пенсионеров Министерства обороны. Мы и планируем распространить действие этого постановления на пенсионеров Министерства обороны. Военнослужащие, вот, у нас по Вооружённым силам, если говорить, миллионная армия. Всего 42000 военнослужащих находится в регионах, где нет наших военно-лечебных учреждений. То есть вот эти 42000 военнослужащих получают лечение, по прошлому году статистика, в гражданской системе здравоохранения. Министерство обороны компенсирует затраты гражданскому здравоохранению.

А. ЕРМОЛИН — А вот…

А. НИКИТИН — В отношении Вологды всё-таки ближе, да, к Вологде?

А. ЕРМОЛИН — Угу.

А. НИКИТИН — Вы знаете, у нас центр России (а Вологда – это всё-таки центр России) по количеству лечебных учреждений занимает первое место, вот, по насыщенности военно-лечебных учреждений. Если там действительно существенные проблемы, никто не откажет в близ лежащих регионах в помощи пенсионерам Министерства обороны, которые проживают в Вологде. Эти пенсионеры всё равно закреплены по территориальной ответственности за военно-лечебными учреждениями соседнего региона.

А. ЕРМОЛИН — Где можно узнать, вот, в случае закрытия…

А. НИКИТИН — Пожалуйста, контактные телефоны. Все эти вопросы можно решить. 88125418796.

А. ЕРМОЛИН — Можно ещё раз повторить, потому что это очень важно.

А. НИКИТИН — 8812. Это код Санкт-Петербурга, потому что с 1 декабря Главное военно-медицинское управление базируется в Санкт-Петербурге. 5418796. Пожалуйста, звоните. По всем случаям мы будем проводить разбирательства, и, естественно, пытаться помочь каждому нуждающемуся в нашей медицинской помощи.

А. ЕРМОЛИН — А то ж, знаете, у нас такая система везде бюрократическая, да? Нужно направление. Вот, кто выдаст это направление? Людям как раз, я так понимаю, по телефону и объяснят, да, как закрепиться за госпиталем не из твоего региона.

А. НИКИТИН — Здесь всё гораздо проще. У пенсионера министерства обороны есть пенсионное удостоверение, где прописаны его льготы, в том числе льготы на бесплатную медицинскую помощь. С этим пенсионным удостоверением он в состоянии без всякого направления госпитализироваться в любое военно-лечебное учреждение Министерства обороны Российской Федерации по показаниям, безусловно.

А. ЕРМОЛИН — Вот, продолжая тему укрупнения, в том числе военно-медицинских учреждений, вы объясняете людям простую ситуацию? Просто такое в гражданской жизни сплошь и рядом встречается, да, что если какой-то небольшой даже военно-медицинский коллектив, пусть он находится и близко с вами, но он гораздо менее квалифицированный, чем тот коллектив, который, там, вот, имеет каждый день оборот, большой поток людей, операции, и так далее. Это первый вопрос. А второй вопрос. Вот, в ситуации укрупнения как вы рассчитываете, всё-таки сколько человеку может потребоваться, для того чтобы добраться в госпиталь, чтобы получить там какую-то качественную консультацию или даже лечь там на обследование или на лечение?

А. НИКИТИН — Значит, по первой части вопроса. Действительно, в ряде регионов гражданские структуры и больницы вышли на более серьёзный уровень, чем наши маленькие 80-100-120-коечные госпитали. Естественно, там уровень оказания медицинской помощи в этой гражданской системе здравоохранения серьёзнее, серьёзнее. Мы прежде всего пытаемся и закрываем те госпитали, которые находятся, ну, на не очень хорошем уровне, на не очень хорошем уровне. И там мы заключаем по действующим военнослужащим договора с гражданским здравоохранением. Если говорить о ветеранах военной службы, мы считаем, что оптимальное расстояние, оптимальное расстояние до военно-лечебного учреждения – это 100-200 километров. Я хотел бы напомнить, что ветеран военной службы, пенсионер Министерства обороны, является полноправным гражданином Российской Федерации. В отличие от военнослужащего, у него есть полис обязательного медицинского страхования. И по этому полису в любом гражданском учреждении здравоохранения ему обязаны оказать все виды медицинской помощи. То есть медицинской помощи он не лишён на сегодняшний момент. Есть трудности получения медицинской помощи в военно-лечебных учреждениях в ряде регионов. Со временем эти трудности будут решены.

А. ЕРМОЛИН — Ну, вот, люди с нами не согласны, пишут, что в гражданской системе мест нет. Там своё сокращение койко-места, «о чём ваш гость говорит»? На самом деле у нас очень низкий уровень медицинского обслуживания на земле.

А. НИКИТИН — Это вы сейчас про гражданское здравоохранение или про военное?

А. ЕРМОЛИН — Я про гражданское здравоохранение сейчас говорю. И, конечно, я думаю, трудно будет… скорее всего, всё-таки наши военные ветераны будут ездить в госпитали. Так что готовьтесь к этому, что они не убегут от вас в гражданскую инфраструктуру.

А. НИКИТИН — Мы не ждём, что они от нас убегут. Мы их очень любим и всегда рады их видеть. Лучше, конечно, за столом, чем на койке. Мы желаем им, чтобы они меньше болели. Но проблема-то в том, может быть, надо зайти с того, что надо улучшать уровень гражданского здравоохранения?

А. ЕРМОЛИН — Так это естественно.

А. НИКИТИН — Да?

А. ЕРМОЛИН — К сожалению, это не…

А. НИКИТИН — Пенсионеры Министерства обороны рвутся в военно-лечебные учреждения, потому что там лучше уровень. Надо тогда говорить об уровне гражданского здравоохранения.

А. ЕРМОЛИН — Это верно. Только люди себя идентифицируют всё-таки с воинской службой.

А. НИКИТИН — А мы не отказываемся. Это наша зона ответственность.

А. ЕРМОЛИН — Нет, я абсолютно согласен, что надо иметь нормальную медицину везде. И тогда вот этот переход из одной системы в другую никаких проблем…

А. НИКИТИН — Безусловно.

А. ЕРМОЛИН — Вот такой вопрос: «А какая современная медицинская техника поступила в военные госпитали?». Вот, как по сравнению как раз с гражданскими лечебными учреждениями, как вы себя ощущаете? На одном уровне, получше, или где как?

А. НИКИТИН — Гражданские учреждения – они тоже различного уровня. Есть федеральные центры, которые оборудованы по последнему слову самыми передовыми образцами медицинской техники. Есть областные клинические стационары, тоже достаточно серьёзно оснащённые. В последние годы в гражданское здравоохранение вливаются очень большие деньги. Естественно, у нас бюджет поменьше. В прошлом году мы потратили на закупку аппаратуры порядка 3 миллиардов рублей. По указанию министра обороны мы на сегодняшний момент закупаем только лучшие образцы медицинской техники. Самой современной. Стараемся. Естественно, для разных уровней. Для уровня войскового звена, для уровня маленького госпиталя гарнизонного, для уровне окружного госпиталя, для Центрального главного госпиталя и Военно-медицинской академии. Разная техника. Но стараемся покупать самую современную.

А. ЕРМОЛИН — Вот как раз вопрос о госпиталях, тоже здесь интересное предложение. И из Петропавловска-Камчатского Гарик Рафт, временно не работающий: «За последние годы в Петропавловске-Камчатском значительно сокращены воинские части – ВМФ, сухопутные, ВМС, и другие. Но в краевом центре продолжает функционировать огромный военный госпиталь, госпиталь ФСБ. Плюс поликлиника ФСБ. Огромнейший военный санаторий. Нельзя ли объединить два госпиталя, так как в Военно-морском даже палаты пустуют, а в гражданских больницах убого люди лежат в коридорах». Это я так понимаю, что здесь речь идёт о том, что надо создавать вообще гражданско-военные какие-то лечебные заведения. Но вообще как-то реально взаимодействовать на межведомственном уровне?

А. НИКИТИН — Конечно, абсолютно реально. И у нас рабочее взаимодействие налажено и с внутренними войсками, с Министерством внутренних дел, с Федеральной службой безопасности. И их сотрудники совершенно спокойно лечатся в наших военно-лечебных учреждениях. Мы никому не отказываем. Здесь проблема несколько в ином. О том, что гражданская больница переполнена, а военный госпиталь – есть свободные койки. Никаких проблем взять гражданского человека в военный госпиталь не существует, если на местном территориальном уровне фонд обязательного медицинского страхования выделит квоты военно-лечебному учреждению. Наши военно-лечебные- учреждения с удовольствием возьмут эти квоты. Зачастую на местах гражданское здравоохранение не хочет делиться квотами. Просто не хочет. Пускай больные лежат в переполненных палатах, в коридорах, но отдать их в госпиталь – это значит отдать часть денег.

А. ЕРМОЛИН — Понятная ситуация. Алексей Эдуардович, давайте поговорим про подготовку кадров. Что сейчас происходит с этой системой. И действительно ли, что военно-медицинские академии сейчас временно также прекратили набор слушателей?

А. НИКИТИН — Нельзя говорить «военно-медицинские академии». Она одна и неповторима. Она в единственном числе Военно-медицинская академия имени Сергея Мироновича Кирова, которая больше 200 лет функционирует в городе-герое Санкт-Петербурге.

А. ЕРМОЛИН — А в Томске у нас что было?

А. НИКИТИН — Факультеты закрыты.

А. ЕРМОЛИН — А, то есть это факультеты?

А. НИКИТИН — Все факультеты – Томск, Самара и Саратов. Сейчас всё обучение военных врачей сосредоточено в Военно-медицинской академии. Это неслучайно. Потому что мы говорим о базовом уровне подготовки. И в первой части я вам говорил про 22% офицеров войскового звена, военных врачей, которые условно профессионально непригодны. Для того чтобы сделать единый стандарт, высокий стандарт подготовки, выпускать лучших из лучших, всё это сосредоточено сейчас в Военно-медицинской академии. Министром обороны поставлена жёсткая задача. Военный врач, который учится на тройки, нам не нужен. Поэтому у нас сейчас стремятся учиться. Многих отчисляют по неуспеваемости. Мы начинаем разговаривать о перспективе военных врачей, если у него балл 4-4-1 за время обучения. Троечников нет. Повышена мотивация к хорошей учёбе в Военно-медицинской академии. Учишься на тройки – тебя никто не будет терпеть. Я думаю, что так должно быть везде. Троечник-артиллерист тоже никому не нужен.

А. ЕРМОЛИН — Да и гражданский врач тоже никому не нужен.

А. НИКИТИН — Последствия непрофессиональной деятельности артиллериста – они менее социально значимы, чем последствия непрофессиональной деятельности плохо подготовленного врача. Военно-медицинская академия существует. Она не сокращена. Обучение проходит. Курсанты учатся. Мы их выпускаем. Гигантские идут мероприятия по переподготовке.

А. ЕРМОЛИН — То есть курсанты поступают? То есть на вас это не распространилось? Да, вот, у нас слушатель заблуждается.

А. НИКИТИН — 2 года не было набора курсантов в Военно-медицинскую академию. Мы набирали курсантов для внутренних войск. Эти курсанты поступали для Министерства обороны. А в этом году планируется набор в Военно-медицинскую академию.

А. ЕРМОЛИН — Какие медицинские специальности наиболее востребованы в Академии? Куда больше всего конкурс?

А. НИКИТИН — У нас единый конкурс. Они выходят с дипломом «Лечебное дело». У нас нет подразделений. У нас подразделение есть – Факультет подготовки врачей для сухопутных войск, для военно-воздушных сил и военно-морского флота.

А. ЕРМОЛИН — А как они становятся хирургами, терапевтами?

А. НИКИТИН — Это уже происходит на старших курсах, это уже происходит в момент интернатуры, это происходит дальше в клинической ординатуре. Каждый выбирает сам свою судьбу.

А. ЕРМОЛИН — Так, но он сначала всё-таки выбирает погоны и идёт в войска, а потом становится, или это непрерывно происходит?

А. НИКИТИН — Это происходит непрерывно. В войска наш военный врач уходит уже специалистом, специалистом.

А. ЕРМОЛИН — И как вы решаете вопрос – кому давать воинское звание, а кому не давать?

А. НИКИТИН — Из выпускников?

А. ЕРМОЛИН — Из выпускников и вообще в целом по системе.

А. НИКИТИН — Выпускники, успешно сдавшие экзамены на 6 курсе, им присваивается воинское звание. Это происходит автоматически. Они становятся лейтенантами.

А. ЕРМОЛИН — Ну, у вас есть сокращение, вот, именно офицерских должностей? И замещение, скажем, офицерских должностей гражданскими?

А. НИКИТИН — В течение последних 2 лет этот процесс происходил. Кое-где наломали дров, это надо сказать абсолютно честно. Там, где были нужны военнослужащие, сделали гражданские… и либо их там нет, в конкретных частях этих гражданских врачей, либо их уровень совершенно нас не удовлетворяет. Сейчас этот вопрос решается. С пониманием руководства количество военных должностей в войсковой медицине будет увеличено.

А. ЕРМОЛИН — А как всё-таки… как вы решаете, что, вот, здесь нам нужен именно врач в погонах, а вот здесь может быть и… пусть он вчера был в погонах, да, но сегодня он остаётся на гражданской должности?

А. НИКИТИН — Мы решаем это, исходя, прежде всего, из профессиональных навыков и умений и из желания. Потому что если говорить, вот, военные госпитали, количество военных должностей в наших госпиталях действительно за последнее время сократилось, но остался наш золотой фонд. Это бывшие военные, которые служили в этом госпитале, они уволились, и они сейчас в гражданском статусе продолжают трудиться на благо нашей военной медицине в этом же военно-лечебном учреждении. Что интересно, зачастую у них зарплата сейчас выше, чем у военнослужащих, которые рядом с ними служат в этом госпитале и работают. У гражданских в госпитале зарплата выше, чем у военнослужащих, поэтому…

А. ЕРМОЛИН — А где логика? Или это тоже из серии «наломать дров»?

А. НИКИТИН — Ну, в следующем году ситуация изменится. В следующем году мы переходим на новый уровень зарплат. И ситуация безусловно изменится. У военнослужащих нет надбавок за ночные дежурства в госпитале. Мы же в любое время любое количество дежурств военнослужащие, любая командировка. Всё это выполняется автоматически.

А. ЕРМОЛИН — Ну зачем платить тем, кто Родине служит?

А. НИКИТИН — А гражданскому человеку… он работает…

А. ЕРМОЛИН — Да. Эта логика нам тоже понятна. А были ситуации, когда, ну, реально уходят классные специалисты, из-за того что ломаются дрова?

А. НИКИТИН — А вы знаете, а всю жизнь военная медицина – она подпитывала гражданское здравоохранение. И многие специалисты уходили, приходили другие, вырастали, уходили. Постоянно идёт этот процесс. Мы ведь неразделимы с гражданским здравоохранением, абсолютно.

А. ЕРМОЛИН — Удаётся вам сохранить уникальные медицинские школы?

А. НИКИТИН — Да, безусловно. Мы стараемся это сделать. И есть чёткое ощущение, что нам удаётся, потому что об этом хотя бы свидетельствует тот уровень оказания высокотехнологичной помощи, которую мы в состоянии на сегодняшний момент оказывать нашему льготному контингенту. 240 видов высокотехнологичной помощи оказывается в наших военно-лечебных учреждениях на самом высоком уровне. Единственная проблема, которая у нас существует – это высокие технологии. Они квотируются государством. К сожалению, наши уникальные специалисты не работают по квотам. Нам не дают этих квот гражданское здравоохранение. Эту проблему никак в последнее время разрешить нам не удаётся.

А. ЕРМОЛИН — А что с научными разработками происходит? Вот, ведёте ли вы какие-то свои исследования или всё-таки вы концентрируетесь на практической медицине?

А. НИКИТИН — Нет, мы ведём… у нас гигантское научное направление. Это и клиническая составляющая, военно-специальная составляющая, профилактическая составляющая. Масса наработок. Этот процесс не останавливается. Мы всё время ориентируемся и сравниваем свои наработки, свой опыт, свои знания, навыки и умения с западными. Наши специалисты очень много ездят. Весь мир сейчас открыт. Они изучают передовой опыт, перенимают его, внедряют, но и сами учат в том числе и западных врачей многим уникальным вещам.

А. ЕРМОЛИН — Мы практически не поговорили о военно-полевой хирургии и про то, вот, что в этой сфере сейчас происходит.

А. НИКИТИН — Она бурно развивается. Новые средства остановки кровотечения, новые средства оперативных вмешательств, новые средства иммобилизации. Она бурно развивается, военно-полевая хирургия.

А. ЕРМОЛИН — Вот, потому что, вот, в специализированной литературе пишут, что у тех же американцев сейчас появляются уникальные кровоостанавливающие средства, которые чуть ли не перебитую артерию позволяют…

А. НИКИТИН — Смею вас уверить, что они у нас тоже есть.

А. ЕРМОЛИН — Они есть как экспериментальные разработки или уже, вот, именно…

А. НИКИТИН — Нет. Не американские. Отечественные у нас есть точно такие же разработки.

А. ЕРМОЛИН — Ну и традиционно уже вопросы о том, как себя чувствуют сами офицеры и как служащие военно-медицинской службы в социальном плане? Вот, вопрос по обеспечению квартирами, жильём – эти проблемы каким-то образом решаются? Насколько она острая сейчас эта проблема?

А. НИКИТИН — Острота этой проблемы снимается постепенно. Количество квартир всё время увеличивается и увеличивается. Да, ещё много офицеров не получили жильё, но все уже видят, что процесс реально идёт, жилья строится много. И никто не будет забыт. Поэтому в этом плане у нас сейчас колоссальных проблем с обеспечением жильём наших военнослужащих медицинской службы не существует.

А. ЕРМОЛИН — У вас нет таких проблем, как люди, выведенные за штат, и которые ждут, когда им жильё предоставят.

А. НИКИТИН — Ну, люди ждут. Это, как правило, те люди, которые предлагают одну квартиру, она их не устраивает, они выбирают, они смотрят. Человек имеет на это право.

А. ЕРМОЛИН — Такая возможность есть.

А. НИКИТИН — Да.

А. ЕРМОЛИН — А по 400-му приказу.

А. НИКИТИН — По 400-му приказу у нас получают дополнительные выплаты ряд офицеров войскового звена. В госпитале сотрудники центрального аппарата по 400-ому приказу у нас не получают.

А. ЕРМОЛИН — Угу, то есть те врачи, военные врачи, которые находятся с войсками, на них это распространяется?

А. НИКИТИН — Да, и ещё раз хотел бы подчеркнуть, что основной упор мы сейчас делаем именно на войсковую медицину. Именно там лежит будущее снижение нашей заболеваемости, улучшение состояния здоровья наших военнослужащих, именно войсковая медицина. Это задача ближайшего времени. Для того чтобы сказать, что войсковая медицина работает и работает, ну, есть проблемы, но работать всё-таки неплохо. Вот, я привёл пример – каждый шестой приходит призывник к нам с дефицитом массы тела. А выходит из Вооружённых сил…

А. ЕРМОЛИН — Наверное, это правильно, потому что…

А. НИКИТИН — С дефицитом массы тела 0%.

А. ЕРМОЛИН — Ну, вот, на этой высокой ноте, да, мы заканчиваем наш разговор с нашим сегодняшним гостем. Напоминаю, это у нас в гостях был Алексей Эдуардович Никитин, начальник 2-го управления – заместитель начальник Главного военно-медицинского управления Министерства Обороны Российской Федерации. Спасибо большое, Алексей Эдуардович.

А. НИКИТИН — Спасибо вам. И счастья и здоровья всем слушателям радиостанции «Эхо Москвы

“Эхо Москвы”.