Дневник прапорщика, победившего дедовщину: "Слово лечит, табуретка калечит"

Автор дневника — старший прапорщик Иван Паршиков.
Заметки командира роты. Часть 2

СВЯТЫЕ ЗДЕСЬ НЕ СЛУЖАТ

Да, армия — это святое, но, к сожалению, в ней служат далеко не святые люди… Если тебе рассказал солдат о том, что его или товарища «старики» гнобят, бьют, вымогают деньги или — еще хуже — головой окунают в унитаз, то почему же он стукач? Нет, он не стукач, он пришел искать защиты для себя или сослуживца к своему командиру. И он обязан помочь своим подчиненным. А если ты разводишь руками, «чистыми, блин, руками», ты уже не командир, а такой же беспомощный перед дедовщиной, как и солдат, пострадавший от нее.

Когда солдат открывает тебе душу — это же святой момент! Да и почему я должен называть стукачами людей, которые не хотят мириться с тем, что «старики» издеваются, бьют и унижают? А ведь они реально рискуют, когда помогают своим командирам изжить эту нечисть. И если ты предал их — ты уже не командир, ты становишься в один ряд с теми, кого они презирают. Если солдат боится открыть командиру душу, он уже не командир, а «должностное лицо», часть жестокой армейской машины. Есть командиры, которые после жалобы солдата выводят его на середину строя и объявляют:

— Ну, Иванов, рассказывай теперь при всех, кто и что с тобой делал!

Это страшно. Ибо командир в таком случае ведет себя как предатель. Ведь после такой «воспитательной работы» солдату останется только петлю на шею примерить. Жизни в роте ему не будет. А к такому командиру уже никогда не придут солдаты со своей болью. Такой командир последним узнает о преступлении дедов в его подразделении. Это ему только кажется, что он главный в роте или во взводе. «Порядки» там на самом деле устанавливают «старики».

Если бы наши дети были приучены к тому, что нужно смело докладывать командирам об издевательствах, что нужно уметь защищаться, тогда бы «cексоты» были не нужны, да их и не было бы! А сейчас в глазах детей, а по «совместительству» солдат, словно написано: «Бей меня, но не очень сильно, будешь сильно бить, я убегу или еще хуже — повешусь!» Просто нужно менять подходы к работе с людьми и брать за образец воспитания парней с Кавказа, вот у них в глазах читается: «Ударишь — ночью встану и табурэткой убью или зарэжу!» И их не трогают…

СТАРИКИ-ЧАЕВНИКИ

Командиру нужны регулярные беседы с людьми. Не для галочки, не для отчета, а для того, чтобы знать все, помочь солдатам, направить жизнь подразделения в правильное русло. Если мальчишка видит, что ты заинтересован, искренен, то и он платит тебе тем же. Я сделал для себя правилом беседы со сменившимся нарядом. За неделю переговорю со всей ротой. Соответственно любой источник информации прикрыт большим количеством беседовавших. Никто не сможет вычислить, от кого я получил нужные мне сведения о том, чему я не был свидетелем. Меня, может быть, в роте не было, но я все знаю. Знаю, например, что по вечерам молодежь не заходит в комнату досуга и не пьет чай, как все остальные. Оказывается, молодняку «по сроку службы не положено»! Ну так захотелось «старикам». Ненавязчиво интересуюсь у сержантов:

— А чё эт так происходит? Может, чай с кофе вреден для молодых организмов?

И все — сержанты понимают, что мой «интерес» может ударить по их налаженному быту. И оказывается, что чай-то ведь не подвержен срокам службы. А я еще пару вечерков внезапно завалю в роту окинуть взглядом: кто енто чаи гоняет у меня в комнате досуга? Надо уметь «давить» на самые болезненные места дедов. Вот сейчас многие командиры жалуются на то, что срочники-дагестанцы «трамбуют» личный состав и ничего с ними нельзя поделать.

А мне, например, недавно позвонил старший сержант Зулкаидов Арсен Зулкаидович (заметьте, дагестанец) и поздравил с Пасхой! Меня, христианина, поздравил мусульманин, сержант, который уже давно должен забыть, что служил в армии (уволился 8 лет назад). Ан нет, пишет и звонит, интересуется, как здоровье, семья, как часть стоит? Значит, можно работать с ними? Конечно, можно.

А я хотел бы спросить у этих командиров: а вы пробовали пригласить к себе хотя бы одного такого «разбойника» и сказать ему: «Магомет, вот я написал письмо тебе на родину — обращение к твоим родителям, к твоей девушке, к главе администрации района, из которого ты был призван, и прошу их зачитать это на общем сходе. Чтобы все знали, как недостойно служит их сын, земляк, друг, как он издевается над молодыми сослуживцами, как отлынивает от работы, как спустя рукава выполняет приказы командиров. Прочитай обращение и распишись, что это все правда».

Думаю, что для дагестанца страшнее такого «предложения» не может быть ничего. Поэтому появляется «бартер»: кавказец — не распускает кулаки и не издевается над сослуживцами, а я прячу письмо в сейф. С «открытой» датой. Но если кавказец не сдержит слово — выполню свое намерение. Чаще всего прием срабатывает.
Один из рецептов Паршикова: — Полевые занятия на измот хорошо отвлекают солдат от неуставщины…

«НЕНАДЕЖНЫЕ»

Среди подчиненных всегда есть «ненадежные». За ними нужен тотальный контроль. С момента знакомства и первой беседы. Да что беседы! С первого взгляда опытный командир должен уметь определить, за каким «фруктом» нужен глаз да глаз. Кто будет стремиться верховодить и устанавливать свои порядки? Эти, так сказать, «ненадежные» сразу же приникают к таким же хулиганистым, но старослужащим. Будут им угождать, «шестерить» перед ними и, пользуясь их благосклонностью, начнут третировать свой призыв. Например, были у меня два солдата из «ненадежных», назовем их Жуков и Козлов. Прослужив несколько месяцев, они украли 1700 рублей у сослуживца-дембеля. Мама ему прислала на увольнение в запас. Скажите, что 1700 рублей не деньги? Нет, это хорошие деньги для солдата, который в месяц получает 500 рэ. Начали мы искать. Сначала нашли пустое портмоне, а потом, опираясь на свои связи, след меня вывел на воришек. Вызываю их, они оказались в это время в наряде вне роты (их и ставили в наряд вдвоем, чтобы не на кого было сваливать работу). Говорю:

— Срок — час, деньги мне на стол. Знать никто не будет!

Деньги возвратили. Вечером сижу и думаю: «Если снять от греха подальше с наряда — убегут!» Но не снял. Но убежали. Скоро их поймали. Естественно, кто виноват? Солдаты? Нет, и командир роты, за то, что разоблачил воришек, а они убежали. Формулирую наказание так: «За ненадлежащее исполнение служебных обязанностей». Но командованию я честно доложил сразу, что деньги украли эти «орелики». И что? Квартальную премию мне урезали. Можно было обратиться в суд. Но я тоже солдат и ни разу не бегал с жалобами. Пусть все останется на совести начальника. Может, ему те деньги, которых он меня лишил, пользу принесут. Но еще раз говорю: «Ничего не скрывать!!!»

В соседнем подразделении осудили солдата за преступление, хотя сержанты покрывали его. Спрашиваю у своих «ненадежных»:

— Что для вас лучше: если я раскрою ваш проступок, накажу за него и вы отработаете наказание? Или, скрывая грехи ваши, довести до тюрьмы?

Ответ был один:

— Правильно делаете! Зато мы домой, а не в тюрьму поедем.

Кстати, по тем воришкам: первый уже на гражданке за решетку сел, а второму я давал срок — полгода без тюрьмы. Но, к моей радости, ошибся я. Сейчас у него семья, дочь, и мы общаемся в Одноклассниках.

БУТЫЛКА ДЛЯ СТАРШИНЫ

Если требуешь от солдата дисциплины, образцовой формы одежды или обязательности, то сам должен быть примером. Вот отчитываю солдата за грязные сапоги. Тут заходит старший офицер  и начинает помогать воспитывать бойца. Бросаю взгляд на обувь «помощника», и меня разбирает смех — обувь такая же грязная, как у солдата. Сам следил за своей формой и того же требовал от подчиненных. Командиру нельзя бросать слова на ветер. Пообещал — сделай. Не обещал, все равно постарайся сделать. (Улыбаюсь.) Иначе за глаза люди будут называть тебя пустобрехом. Был у меня такой случай. После волейбола с гражданскими в городе едем в часть, а я старшине и говорю:

— Пора тебя награждать за хорошую службу! Завтра прибыть в парадной форме!

Ляпнул и забыл. Утром сижу в канцелярии, слышу: по центральному проходу — звяк, звяк, звяк. Думаю: «Что за черт?» А это старшина роты в парадной форме одежды, медалями трясет.

Пришлось бутылку выкатывать, а то разговаривать со мной перестал бы…

Урок мне.

В.Баранец. “Комсомольская правда”.