Вот уж про кого не скажешь «меньше знаешь, крепче спишь». Юрий Иванович Дроздов знал всех нелегалов, работавших в советской внешней разведке. Долгие годы он возглавлял управление, направлявшее их работу.
Российская газета: Юрий Иванович, во-первых, благодарю за присланную новую вашу книгу «Операция «Президент». От «холодной войны» до «перезагрузки». Пришел поздравить с 85-летием, а вы по-прежнему в работе.
Юрий Иванович Дроздов: Меня жена до сих пор уговаривает: хватит, уходи. И я неизменно отвечаю чистую правду: если уйду, то умру. По-прежнему руковожу Независимым агентством маркетинга и консалтинга (НАМАКОН). И книги пишу.
РГ: Серьезные, касающиеся истории, политики, стратегического развития России. Но мне все же хотелось бы поговорить с вами …
Дроздов: Я же о разведке все, что разрешили, рассказал. Или почти все.
РГ: Почти все и признались: кое о чем и через 100 лет — нельзя, а о некотором, быть может, лет через пять — десять. Годы пробежали незаметно.
Дроздов: Мы можем почерпнуть для себя из истории много новой информации. Хорошо, попробуем. Людей через мои руки прошло много.
РГ: Я написал книгу о нелегале Абеле — Фишере, которого вы под именем его кузена Юргена Дривса вызволяли из плена.
Дроздов: Прекрасный был человек Абель. И, между прочим, хороший художник. Он мне подарил свою картину. До сих пор висит дома прямо около кресла. Я чувствовал, чем этот ваш приход обернется. Вот, держите, приготовил вам объявление из Интернета. Видели? «Продам в Москве рисунки разведчика Абеля за 120 000 руб.»
РГ: Ничего себе бизнес. Да это же его рисунок из Атланты. Сейчас очень много чего вокруг Абеля крутится и рассказывается. К примеру, фактически на смену арестованному Абелю отправился другой наш нелегал Георгий. Но если вернуться к Абелю, то могли бы сегодня оценить сделанное им в США? Превзошел ли его тот же Георгий?
Дроздов: Не совсем так поставлен вопрос. У них — разные направления работы. Абель в какой-то степени работал по атомной тематике. Тяжелейший период мировой истории — конец 1940-х — 1950-е — разгул маккартизма. И Абель восстанавливал в США то, что могло быть частично потеряно. Восстановить практически все — нет, не удалось, не получилось. На это требовалось куда больше времени, чем оказалось у него. Но были новые вербовки, приобретение новой агентуры. Но многое он спас. Работа шла и по линии легальной резидентуры, и через нелегалов. Все это делалось, решалось в результате продолжительных усилий на протяжении долгих лет. Да и на подготовку нелегала для активной работы уходило почти годков пять — семь. Лет через пять после обмена Абеля в 1962-м мы встретились с ним в нашей столовой. Подошли, тепло поговорили. Очень светлый был человек.
РГ: Общались?
Дроздов: Не пришлось. Он мне, я вас так и не поблагодарил, а надо бы. Но, знаете как у нас: уезжал я резидентом в Китай. Только та картина и осталась на память.
РГ: А теперь попробуем плавно перейти к его сменщику — нелегалу, известному под именем Георгий.
Дроздов: Боюсь, вы слишком буквально понимаете слово «сменщик». Тут проделали огромную по объему работу. Что ж, Георгий приехал туда уже человеком в возрасте.
РГ: Из прежних разговоров я понял, что был он советским подданным, но иностранцем.
Дроздов: Нет, наш нормальный российский мужик в годах и с серьезными ошибками в немецком языке, которого еще надо было сделать иностранцем. Приходилось ему все время на эти вещи указывать, и он заверял: все будет устранено и сделано так, как надо. Так что работы мы упорно продолжали, тем более что был Георгий хорошим специалистом в своей области.
РГ: Разве не законный вопрос я вам сейчас задам — в какой?
Дроздов: Он был техник. Тесно связан с тем, что сегодня именуется инновациями. И с учетом его особенностей и состояния немецкого языка потребовалось ему найти помощницу. И женщина-немка с хорошим, скажем так, местным произношением, ею и стала, прикрывая изъяны в его языке.
РГ: Но западные немцы умело раскалывали всех к ним приезжающим по определенным признакам.
Дроздов: И поэтому нам приходилось работать. Начинали мы с ней, объясняли некоторые моменты, а она тебе на немецком: «Это комично». Она привязывала это все к публикациям в литературе, к событиям, происходившим давным- давно. Принимались довольно интересные меры безопасности, условные сигналы, и она все это понимала. А потом, когда пришла пора, мы их познакомили. Смотрели внимательно, придирчиво, настороженно. И, знаете, на первых порах они ссорились. Но затем все это переросло совсем в иное, что продолжалось весь их период пребывания там.
РГ: У нее был муж?
Дроздов: Нет. Она не была замужем. У него в России оставались родные — семья. Но это не самое страшное, что случается в жизни нелегалов. Он вернулся к ним. И умер в Питере — дома. Поехал — и перитонит. Столько лет выдержать там… А с ней было очень интересно. Вижу прямо как живую. Симпатичная женщина, выше среднего роста.
РГ: И, конечно, блондинка, фрау Эльза.
Дроздов: Не блондинка, была она темно-русая. Но самая что ни на есть фрау Эльза. Домашняя, именно такая, которая была нужна Георгию под его внешний вид. Способная девчонка. Я, когда работал в Нью-Йорке, иногда бывал около их дома. Проеду мимо окон, посмотрю…
РГ: Но не заглядывали, не встречались?
Дроздов: Боже упаси. Этого еще не хватало. Я сторонник того, что при работе с нелегалами вообще никто и ни с кем не должен встречаться. На последнем этапе своей работы, уже будучи начальником управления, я ввел такой порядок: существует только безличная связь. И никаких контактов с нелегалами, никаких. После долгой работы этой пары, минуя промежуточные отделы и подразделения, их доклады поступали только ко мне. Это для того, чтобы полностью обеспечить их безопасность. Со мной согласились, хотя некоторые и начали на меня коситься, обижаться. Даже самые сильные наши аналитики, да и другие. Но были у меня основания беречь нелегалов, потому что вышли они на результативную работу, пошли серьезные разработки. А время то было уже опасным. Период, который на нашем служебном языке именуется «нарушением правил проживания советских служащих в Соединенных Штатах». И когда появились эти нарушения, я отправлял материалы в Москву. Был среди нарушавших и заместитель Генсекретаря ООН Шевченко.
РГ: Который там и попросил политического убежища, успев на американцев немного поработать. Юрий Иванович, черт с ним, с этим Шевченко, а как такая интернациональная пара советских нелегалов — Георгий и его дама — попала в США? Вы как-то рассказывали, что не без помощи некого инспектора Кляйнерта, в роли которого и выступали.
Дроздов: Появился бывший нацист аристократического происхождения Хоэнштейн, и инспектор Кляйнерт тоже. Было очень трудно на определенном этапе заинтересовать Запад личностью Георгия. И мы обсуждали это с одним из руководителей управления нашего берлинского аппарата, у которого и родилась смелая идея. Поехали мы вместе к восточным немцам в их управление. Это была своего рода проверка моего знания немецкого языка. Долго мы проговорили, в том числе коснулись и одного из местечек, куда мне, возможно, и нужно было выехать, чтобы создать ситуацию для отправки Георгия на Запад, чтобы она для них сделалась очевидной. Прямо висела в воздухе. Закончился весь этот тест тем, что под конец наш руководитель аппарата спрашивает: «Ну, как, сойдет он за немца?» И немецкий генерал из ГДР «женил» меня на внедрение в этот пункт пересылки корреспонденции, сказав: «Пусть идет».
РГ: Пункт пересылки — в ГДР?
Дроздов: Нет, это было уже там. Обеспечили все это, и я проработал там ровно две недели. В чем эти 14 дней состояли: мне надо было увидеть, что документы на Георгия поступили, посмотреть, как они выглядят. Хотя я сам на раннем этапе принимал участие в их подготовке. И переправить документы дальше, проконтролировать, что они ушли в нужный концерн. Все это удалось сделать.
РГ: Концерн — американский?
Дроздов: Нет, западногерманский. Удалось сделать, притом еще и завязать хорошие контакты с людьми, работавшими в этом пункте, контролировавшемся их спецслужбами. Когда пришло время уезжать, устроил отходную. Посидели, пивца попили. Все нормально. Дрожь в сердце была, конечно. Не дай бог, сорвется. Но что поделать? Все получилось. Ситуация была разыграна правильно. Потом, после того, как был перехвачен ответ о том, что «ожидаем вашего приезда», начали уже решать вопросы следующего этапа. Приезд Георгия на работу в этот концерн и дальнейший прыжок в США. С начала работы там это заняло у него примерно года полтора.
РГ: Английский он знал?
Дроздов: Нет, только немецкий. Но тут тоже был элемент риска. Прощались в Берлине. Я говорю: запоминай свои ошибки. А он мне: «Теперь выживу. Она поддержит». Хороший, смелый был парень. Помогало искусство ему.
РГ: Я не совсем понял: Георгий не был профессиональным разведчиком?
Дроздов: Профессиональным. Подготовленным нами разведчиком. А так по своей специальности был он хорошим, грамотным инженером. Как раз в то время в СССР решали вопросы о новейшей электронике. И поэтому нам надо было, чтобы он там находился. Память о нем осталась до сей поры. Некоторые свои приборы — прочтение микроточек и всего прочего — он оставил мне. И я их потом отдал. Они должны быть где-то в нашем музее Службы внешней разведки. Да, способный человек Георгий. И к фотографии его тянуло, прекраснейший был фотограф. Только не все его в Штатах любили, не все. Жена его мне рассказывала: в Нью-Йорке считался он одним из бывших нацистов. Во всяком случае, работу для страны он проделал большую. Материалы были очень полезными.
РГ: Дело Георгия для американцев так и осталось тайной. Но было же много и такого, о чем они каким-то образом узнавали.
Дроздов: В одном из разговоров с тогдашним начальником разведки Крючковым я обронил такую фразу: знаете, Владимир Александрович, нам нужно как можно больше проявлять осторожности в работе с нашими материалами. В понедельник вы знакомитесь с документами из такой-то страны, во вторник — из такой-то, среда, четверг… В пятницу, субботу, воскресенье — все отдыхают, а мы работаем, обрабатываем то, что получили. А на следующей неделе идет та же работа, но этого никто не должен знать.
РГ: Вы опасались предательства?
Дроздов: Так оно действительно и было. Появились некоторые люди в высших эшелонах власти, которые знать обо всем этом, о наших результатах ни в коем случае не должны. Так называемый «Список Крючкова» с именами этих людей из американской агентуры не был высосан из пальца.
РГ: Вы считаете, такие люди были?..
Дроздов: Я не считаю, я уверен в этом. Подтверждение — наши агентурные материалы.
РГ: Юрий Иванович, а были и совсем пока неизвестные люди, о которых даже у нас — полная неизвестность?
Дроздов: Да, были. Ушло 17 лет на то, чтобы построить жизнь совершенно другого человека. Вывезти нелегала в страну, из безработного превратить в почетного гражданина города. Когда ему вручали Звезду Героя было торжество. А потом мы остались вдвоем у него в квартире. В нашей стране пошел уже критический период истории. И он мне признался: «Если бы 17 лет назад мне бы сказали, что все этим закончится, я бы никогда не поверил». Переживал он страшно, знал, кто на нем висит, какие у него возможности, что нужно делать. Героический человек. В свое время мы привозили ему сына в одну из стран Западной Европы, куда он выезжал в командировку из своего постоянного места пребывания, чтобы мальчик видел, какой у него достойный отец. И они говорили нормально. Но случилась беда. Сын, отдыхая в лагере, утонул. И отец был на похоронах день. Один день. Собрался и вновь уехал туда.
РГ: А жена была тоже там, с мужем?
Дроздов: Нет. Мы в то время не смогли их вместе использовать. Во-первых, не пошел у нее язык. Во-вторых, характер… К тому же славянская внешность. Она недавно умерла.
РГ: А муж, Герой России?
Дроздов: Советского Союза. Он умер здесь странной смертью. Попал под машину…
РГ: Каким вам видится будущее разведки? И есть ли у нее в век компьютеров это будущее?
Дроздов: На будущее разведки я смотрю оптимистично. Потому что всю историю существования мира человек всегда занимался разведкой. Когда ребенок в первый раз заглянул в замочную скважину, то уже начал заниматься разведкой. И поэтому без разведки, если перечитывать библейские источники, общество жить не может. Разведка нужна в любом государстве. Что касается нашего государства, то нам она обязательно нужна. Мы же хотим правильно строить наши отношения с миром, двигаться вперед. Для этого обязаны обладать и хорошо оснащенной, всесторонне подготовленной нелегальной разведкой.
РГ: Говорят, что теперь это не нужно, потому что компьютеры, открытые средства…
Дроздов: Конечно, все это существует. Но многое работает и на чужие разведки. Почему же нам отказываться от того, чем пользуются все мощные державы. Надо иметь полную картину политического ландшафта, прорабатывать будущую стратегию. Разве это возможно без разведки?
РГ: Юрий Иванович, спасибо вам за беседу. Вам 85, поздравляем. Может, новые пять — десять лет — и гриф секретности снимут с еще каких-нибудь эпизодов. Тогда, верю, расскажете нам еще много неизвестного.
Н.Долгополов. «Российская газета».
